На рисунок, выбираемый вышивальщицей, влияют ее личный вкус и предпочтения, назначение предполагаемой работы, но также мода и разнообразие предлагаемых ей издателями рисунков и узоров.
«Тысячи загадочных рисунков»
Обращаясь к старинным «канвовым узорам», современница заметит, что выбор ее предшественниц разительно отличался от нынешнего, и ей не всегда понятен рисунок, избранный мастерицей: сочетание якоря и сердца, агнца и креста могут показаться странными и неуместными для декора вышитых вещиц.
Однако надо сказать, что символы в вышивке появились много раньше расцвета вышивки крестом и популярности берлинской шерсти. Сборники эмблем, вобравшие в себя античные и средневековые традиции, появляются в XVI – XVII веках, и некоторые из них в то же время можно увидеть в вышивке.
В 1795 году в Лейпциге, например, было издано «Руководство по рисунку, живописи и вышивания для самообучения дам» И.Ф. Нетто. Альбом, вероятно, имел успех, экземпляры его сохранились в музее Купер-Хьюитт (Нью-Йорк), в частной коллекции Е.С. Юровой (Москва). Кроме подробных советов по вышивке в различных техниках, издание содержит образец вышивки гладью, где среди изображений можно видеть рог изобилия, урну, усеченную колонну, факел, так характерные для бытовой дворянской культуры.
Поскольку реформы Петра I совершенно изменили уклад российской жизни – введено было новое летоисчисление, новое платье, новые нравы, – вышивальные традиции также изменились сами собой. К XIX веку русская аристократия была, кажется, даже более европейской, чем мы с вами: писала, читала и говорила больше на французском, на немецком и английском языках, следовала европейской моде. Декоративно-прикладное искусство оказалось под влиянием европейских традиций – разумеется, и вышивка тоже. В ней явились общеевропейские эмблемы и символы, мотивы и сюжеты, которые заимствовались через импортные рисунки для вышивки, модные журналы и подражание привезенным образцам. Символы эти были понятны, эмблемы читаемы, так как с детства стали входить в круг познаний дворян. И.С. Тургенев в романе «Дворянское гнездо» пишет о воспитании главного героя Ф. Лаврецкого: «По воскресеньям, после обедни, позволяли ему играть, то есть давали ему толстую книгу, таинственную книгу, сочинение некоего Максимовича-Амбодика, под заглавием «Символы и эмблемы». В этой книге помещалось около тысячи частью весьма загадочных рисунков, с столь же загадочными толкованиями на пяти языках. Купидон с голым и пухлым телом играл большую роль в этих рисунках…»
Мотивы, символы и эмблемы встречались в повседневности русского дворянства: на столовом фарфоре, ювелирных украшениях, в книжных гравюрах, в личных альбомах… Сравнение изображений вышивок с альбомной графикой здесь не излишне, ведь альбом для своей хозяйки был средоточием ее мыслей, вкусов, поэтических образов в той же мере, что и вышивка.
Конечно, вы не раз видали
Уездной барышни альбом,
Что все подружки измарали
С конца, с начала и кругом…
Тут непременно вы найдете
Два сердца, факел и цветки;
Тут верно клятвы вы прочтете
В любви до гробовой доски…
А. С. Пушкин.
Евгений Онегин.
Альбом нередко украшался вышитым переплетом, а искусствовед А.В. Корнилова даже приводит пример хранения вышивки в альбоме: «Сентиментальные барышни подчас вклеивали в альбомы вышивки бисером или шелком по белому атласу. Таков «Мопс» из альбома А. Гуриеловой в собрании Государственного литературного музея». Потому вышитые символы вполне можно соотносить с символикой девичьих и дамских альбомов той поры. Встречаются чаще античные и христианские по происхождению символы, по значению – религиозная, любовная, мемориальная символика.
Сердце. Пламенеющее сердце как символ любви утвердился в европейской изобразительной традиции в XVII веке, когда получил развитие культ «сердца Иисуса» и было установлено соответствующее празднование в католической церкви.
«Два пламенеющих сердца» – эмблематический образ, отвечавший настроениям «чувствительного века», образ перешел в бытовую дворянскую культуру, его можно было встретить не только в салонных альбомах, но часто и на вещах, составлявших предметный мир дамского обихода», – пишет филолог Л.И. Сазонова. Среди таких исследовательница указывает, например, веер 1780 – 1790-х годов из коллекции музея-усадьбы «Останкино», украшенный по сторонам изображениями двух пылающих сердец в маленьких медальонах, а в центре – также пламенеющие сердца на пьедестале, принесенные в жертву богу любви.
Как символ любви необыкновенно популярно и изображение двух птиц (голубей), значение образа не изменилось по сей день.
Крест, книга, сердце и якорь. В этой триаде сердце имеет значение религиозного символа, книга используется как образ Священного Писания, а якорь с раннехристианских времен является символом надежды. Эмблема трех христианских добродетелей – веры, надежды и любви – получила в Европе самое широкое распространение, а в XIX веке в России была понятна даже ребенку: воспитанница Рязанского епархиального училища Л.А. Худзинская-Гоельская вспоминала, что здание этого учебного заведения украшал «рельеф: сердце, якорь и крест, черный выпуклый, точно герб, красовавшийся наверху, (который) очень трогал мое детское сердце».
Чаша. Встречается в различных сочетаниях с другой христианской символикой, сосуд с кровью Христа, чаша Святого Причастия.
Агнец. Образ Агнца как символа Христа, известный еще с раннехристианского времени, встречается в рисунках для вышивания на протяжении столетий, например, в альбоме И. Зибмахера 1604 г.
Сноп. В европейских вышивках XVII века встречается рядом с изображением тернового венца, гвоздями распятия и другими атрибутами казни Христа и символизирует, вероятно, хлеб Причастия, тело Христово. Но позднее является скорее как образ достатка и плодородия, аллегория поры урожая вместе с граблями и косой, увитый лентами и цветами. Есть и третье значение: сноп и серп могут означать окончание жизни в зрелом возрасте, но в этом смысле встречается скорее в оформлении надгробных памятников этого времени.
Античные мотивы и символы также весьма популярны: колонны, жертвенники, амуры встречаются в вышивках с заметным постоянством.
Рог изобилия с цветами и плодами – атрибут Фортуны, символ благополучия и достатка, часто встречающийся символ и декоративный элемент вышивки; кадуцей – окрыленный жезл, увитый змеями, атрибут Меркурия, устоявшийся символ торговли; уроборос – змея, глотающая свой хвост, древний символ вечности, соединения начала и конца; факел – символ жизни, опущенный факел – символ угасшей жизни; колчан, стрелы и лук – атрибуты Амура…
Популярна в вышивке XVIII – XIX веков и мемориальная символика: обелиск, урна, усеченная колонна, плакучая ива. Наиболее характерны эти мотивы для американской традиции, где имели место вышитые картины с надгробным памятником конкретному лицу, но встречаются с менее выраженным траурным значением, скорее как поэтический образ, в русской дворянской вышивке. Упомянутый И.Ф. Нетто рекомендовал вышить «могильный холм с крестом в окружении кипарисов – на альбоме уезжающему другу».
Как видим, вышитые мотивы могли говорить о назначении украшенного ими предмета. Указанные эмблемы и символы чаще встречаются на небольших бумажниках, кошельках, нередко предназначавшихся в подарок. Быть может, дело еще и в удобстве небольших символических мотивов для передачи замысла вышивальщицы, приготовившей его?
В пышных красках соцветий
Спешите в мой прохладный сад,
Поклонники прелестной Флоры!
Здесь всюду манит ваши взоры
Ее блистающий наряд…
По вкусам, лицам и годам
Цветы в саду своем имею:
Невинности даю лилею,
Мак сонный – приторным мужьям,
Душистый ландыш полевой –
Друзьям смиренным Лизы бедной,
Нарцисс несчастливый и бледный –
Красавцам, занятым собой.
П. Вяземский. Цветы.
В 1811 году в Париже вышла книга Б. Делашене «Азбука флоры, или язык цветов», далеко не единственная в ряду подобных изданий. Однако примечательная тем, что, по указанию филолога К.И. Шарафадиной, этот француз предложил обозначать буквы французского алфавита изображением цветка и использовать такую азбуку в вышивке.
«Язык цветов» в версии Б. Делашене был знаком нашим соотечественницам, в частности Анне Алексеевне Олениной (1808 – 1888), которой А.С. Пушкин адресовал несколько стихотворений. Известно также, что в 1831 году она написала роман, оставшийся в рукописи, где упоминается вышивание по канве цветочной «гирлянды из пунцовых кактусов с листами плюща». По мысли автора, сочетание цветов должно было означать: «верность (плющ) может покорить неприступное сердце (опунция)». Таким образом, не приходится сомневаться, что современники А.А. Олениной обращали внимание на символику цветов в вышиваемых ими узорах.
Кроме того, и у идеи «цветочной азбуки» нашлись последователи: издатели рисунков для вышивки берлинской шерстью предложили рукодельницам целую серию цветочных венков, в которых первые буквы названий цветов складывались в некое послание. Известны венки, скрывающие в многообразии и пышности соцветий слова freundschaft (нем. «дружба»), andenken (нем. «сувенир»), erinneung (нем. «напоминание»), а также имена – как мужские, так и женские.
Бытование таких рисунков в России в дворянской среде очевидно: экземпляры их, а также выполненные по ним работы шерстью и бисером сохранились в отечественных музеях и частных собраниях. С большим удовольствием рекомендую читательницам рубрики, заинтересовавшимся «цветочной тайнописью», статью Ю. Капустиной «Когда за пяльцами прилежно сидите вы…» [Электр. ресурс: http://julia-72.livejournal.com/tag/статья].
Завершая, отмечу, что использование символов в вышивке не кануло в Лету. Вспомните хотя бы современные рисунки для вышивки знаков зодиака. Они, например, украшают вышитое бисером плато под лампу из собрания Государственного музея истории Санкт-Петербурга. Исследователи датируют работу 1840-ми годами.
Автор статьи
Ирина Чурина
историк, к. и. н., специалист по дореволюционной истории России и русской культуре. Выпускница исторического факультета Удмуртского государственного университета. В 2007 году окончила аспирантуру на кафедре истории западноевропейской и русской культуры СПбГУ. Библиотекарь Научной библиотеки СПбГУ.
